Кударинской Степной думе - 200 лет

 

Елаев А.А. – главный архивист ГАРБ, д.и.н.

 

В 2025 году исполняется 200 лет Кударинской Степной думе. Документальным свидетельством многогранной деятельности по обеспечению жизнедеятельности кударинских бурят на протяжении восьми десятилетий является Фонд Кударинской Степной думы, находящийся на хранении в Государственном архиве Республики Бурятия и насчитывающий 1527 дел за 1808-1904 годы.

В фонде Кударинской Степной думы сохранились делопроизводственные документы – протоколы общих собраний, которые представляют историческую ценность, так как дают большой объем информации о хозяйственной и административной деятельности Степной думы, а также о повседневной жизни инородцев ведомства. Находящиеся в фонде «общественные приговоры» кударинских бурят дают представление о том, какие проблемы обсуждались в ведомствах, какими были пути их решения, раскрывают механизм принятия коллективных решений по вопросам раскладки повинностей, сборов на содержание органов самоуправления, выборов должностных лиц администрации ведомства.

Уникальными документами являются формулярные (послужные) списки должностных лиц органов местного самоуправления, в которых содержатся подробные сведения об их социальном положении и происхождении, вероисповедании, составе семьи и общественной службе, поощрениях и наказаниях.

Таким образом, большой объем архивных документов фонда является ценным источником информации и дает возможность восстановить в основных чертах и деталях почти вековую историю Кударинской Степной думы.

В конце XVII века представители нескольких эхиритских родов из Верхоленья и Западного Прибайкалья переселились в прибрежные степи на юго-восточном побережье озера Байкал между руслом Селенги и хребтом Улан-Бургасы. Позднее к ним присоединились выходцы из других родов, относящихся к булагатам, западно-монгольским и небольшим западно-бурятским этническим сообществам. Здесь, в Забайкалье, они создали анклав, который в дальнейшем оформился в этнотерриториальную группу, ставшую именоваться «кударинскими бурятами».

Кударинские буряты расселились небольшими улусами на берегу Байкала (по протокам дельты Селенги, впадающей в Байкал, по рекам Хараузе и Булане) и образовали здесь четыре рода: абызаевский, первый и второй чернорудские и сборный. Первые три рода принадлежали, в основном, к племени эхиритов, а последний был образован из разных родов булагатского (кудинские булагаты) и отчасти эхиритского племени.

Кударинские буряты, как и иркутские, вели оседлый образ жизни, перекочевывая в летние месяцы с зимников на летники. Основным их занятием было скотоводство и земледелие.

Вплоть до начала XIX века и принятия в 1822 году Устава об управлении инородцами основным правовым актом управления бурятским населением Предбайкалья и Забайкалья, в том числе кударинскими бурятами, оставалась Инструкция пограничным дозорщикам, составленная С.В. Рагузинским и изданная 27 июня 1728 года. Согласно Инструкции, бурятские роды состояли в ведении русской администрации, их жизнедеятельность основывалась на родовой организации и регламентировалась следующими ее положениями:

1) малые дела: споры о калыме, воровстве, драках и пр., за исключением более важных дел и убийств, подлежали суду главных бурятских начальников; менее значительные тяжбы разрешались в каждом роду его родовыми старшинами, а для более сложных дел составлялся суд из родоначальников трех соседних родов;

2) ясак собирался пушниной; пушнина могла заменяться деньгами по ее действительной стоимости;

3) каждый бурят был обязан числиться в каком-нибудь роде под ведением своих начальников[1].

С 40-х годов XVIII века на территориях, заселенных бурятами, в том числе кударинскими, стали учреждаться «степные конторы», которые должны были управлять внутриродовыми делами, раскладкой и сбором повинностей, учинять суд и расправу, исполнять предписания губернской и уездной администрации, обеспечивать надзор за исправным содержанием местных почтовых станций и осуществлять ремонт местных дорог.

Уставом об управлении инородцами 1822 года устанавливалось трехступенчатое управление кочевыми народами: Степная дума, инородная управа, родовое управление. Степные думы являлись высшей ступенью органов инородческого самоуправления. У бурят было образовано 12 Степных дум, у хакасов – 4, и по одной у эвенков и у якутов. Всего в Сибири было образовано 18 Степных дум. Кроме Степных дум, также были образованы самостоятельные инородные управы и родовые управления. Введенная административно-территориальная система управления была достаточно продуманной и поэтому эффективной формой местного самоуправления, предоставлявшей возможности инородческим обществам самостоятельно, в пределах своего ведомства, при соблюдении общероссийских законов решать все административные, хозяйственные, судебные (кроме уголовных) вопросы, заниматься развитием народного образования, здравоохранения, социальным призрением и благотворительностью[2].

Высокую оценку реформе 1822 года, упорядочившей институт этнической самоорганизации и жизнеобеспечения бурятского общества дал крупнейший русский этнограф Л.Я. Штернберг, который писал: «правительство в лице гр. Сперанского впервые вмешалось в дело самоуправления инородцев, издав положение об инородцах. Бывали случаи вмешательства - и очень сильного – раньше, но то было вмешательство не законодательного характера, а так сказать, злоупотребительного. Но вмешательство Сперанского было благожелательное. В действительности Положение лишь узаконило уже существовавший порядок, подчинив его, правда, надзору администрации, и этому узаконению, быть может, буряты обязаны тем, что самоуправление приняло более демократический характер и значительно ослабило значение родовой аристократии. Так или иначе, все стороны самоуправления, начиная со сложных аграрных распорядков и кончая судом, юридическими обычаями, продовольственным делом, культом, повинностями и полицией оставались в основном в руках бурят»[3].

Степная дума являлась высшим административным учреждением у бурят, которое объединяло несколько инородных управ и подчинялась окружному полицейскому управлению. Состояла дума из главного родоначальника (тайши), двух его помощников, заседателей (зайсана и шуленги), голов инородных управ и писаря.

В ведении Степных дум находились учет населения округа, составление статистических сведений о количестве скота, посевов, сенокошения, урожае хлебов, раскладка денежных сборов и распределение повинностей внутри ведомства, учет «общественного имущества», приходов и расходов, а также некоторые вопросы управления и суда.

В середине 1824 года в Иркутской губернии началось формирование новых бурятских органов самоуправления на основе Устава 1822 года. Указом Иркутского губернского правления «О новом образе устройства инородческого управления» объявлялось «инородцам об их разделении на родовые управления, инородные управы и Степные думы и вместе с тем привести в действие согласно высочайшему Уставу новый образ инородческого управления»[4].

В связи с учреждением новой системы органов инородческого управления по Уставу 1822 года Степные конторы были преобразованы в Степные думы, в состав которых вошли инородные управы и родовые управления.

В Баргузинском, Селенгинском и Кударинском ведомствах была установлена двухступенчатая система  - «Степная дума – родовое управление».

В 1824 году, в соответствии с Уставом об управлении инородцев, было принято решение об учреждении отдельной Степной думы в Кударинском ведомстве, которая после организационного оформления начала действовать с 1825 года.

В 1834 году в Кударинском ведомстве числилось 3518 душ обоего пола[5], а по переписи 1858 года (X ревизия) — 4614, в том числе в абызаевском роде — 1040, в первом чернорудском — 1595, во втором чернорудском — 1184, в сборном —774, оседлых инородцев — 21[6].

По мнению исследователя Бадмаева А.А., природно-экологическая ниша, которую освоили кударинские буряты, не потребовала существенной перестройки их хозяйственного уклада. Как и на месте выхода, они продолжили ведение многоотраслевого хозяйства, основой которого являлось скотоводство, связанное с разведением рогатого скота (крупного и мелкого), лошадей. Близость горно-таежной зоны располагала к сезонной пушной охоте, а рост товарного значения рыболовства, который происходил с увеличением населения региона, подтолкнул их к активному занятию рыбным промыслом[7].

В экономической жизни кударинских бурят большую роль играли, кроме скотоводства и земледелия, извозный и рыбный промыслы. В летнее время они занимались перевозкой купеческих товаров «из Кяхты до Прорвинской пристани», а в зимнее — от Кяхты до Иркутска. Из Кяхты они везли китайские товары, главным образом чай, а из Иркутска — «разные российские товары». Кударинские буряты занимались рыболовством на Байкале и на р. Селенге, где они «упромышливали» главным образом омуль путем «употребления» невода. Этот промысел продолжался на Байкале с 15 мая по 8 июля, на Селенге — с 1 августа по 20 сентября. Добытую рыбу они сбывали в Иркутске, Верхнеудинске, Кяхте и «на месте промысла»[8].

В 1834 году в пользовании кударинских бурят находилось 36 203 десятин земли[9], а по данным 1859 года — 36 432 десятин, в том числе под усадьбами и выгоном — 9950 десятин, под пашнями — 3430, под сенокосами — 5631, под лесами — 8216, под дровяным лесом и кустарниками — 9028, неудобной земли — 177 десятин[10].

По сведениям, собранным в 1897 году статистико-экономическими обследователями, в пользовании кударинских бурят находилось одной удобной земли 21 022 десятин, то есть в среднем на одну душу мужского пола приходилось 10,07 десятин, тогда как у соседних русских крестьян Посольской волости — 26,46 десятин, Кабанской волости — 16,26, у бурят Селенгинского ведомства — 29,77, Хоринского ведомства — 94,10 десятины[11]. Следовательно, делает вывод И.А. Асалханов, буряты Кударинского ведомства были малоземельными, и земли они имели меньше крестьян Кабанской волости в 1,5 раза, Посольской — в 2,5, бурят Селенгинского ведомства — почти в 3 и Хоринского ведомства — в 9 раз. Этим в значительной мере объясняются беспрерывные земельные споры кударинцев с соседними русскими крестьянами[12] и наличие переделов угодий по числу душ[13].

Ареал расселения кударинских бурят в Забайкалье был ограничен, с одной стороны, особенностями природного ландшафта (акватория озера Байкал и реки Селенга, горные хребты), а с другой, - соседними землями русских крестьян Кабанской волости. Эти факторы повлияли на формирование хозяйственного уклада и социально-культурного быта кударинцев, отличного от других бурятских ведомств.

Родовая организация кударинцев, узаконенная Уставом Сперанского в форме инородческого самоуправления и регламентированная своим ведомственным «Положением о степных законах … инородцев кударинского племени» (1859 г.) способствовала формированию и сплочению их в единый этнический коллектив сородичей.

«Инородческое ведомство, - писал Л.Я Штернберг, - это совершенно обособленный цельный организм (племя), состоящий из лиц общего происхождения, связанных общей историей, общими героями, общими дорогими всем деяниями и событиями прошлого, общими авторитетными родоначальниками. У членов этого союза единая общая территория, принадлежащая всем и никому в отдельности. У них свои родовые боги и свои религиозные празднества, свои судьи и свои управители, своя интенсивная социальная работа. В чистом виде это настоящее ультра-национальное государство»[14].

Сплоченность, солидарность и взаимовыручка этно-территориального сообщества кударинцев и их органов самоуправления ярко проявились в преодолении страшного удара природной стихии в 1862 году. Тогда 12–14 января 1862 года на озере Байкал произошло мощное землетрясение, вызвавшее опущение и затопление водой значительного участка территории ведомства (сор Провал).

В результате этого тектонического сдвига кударинские буряты потеряли часть своих угодий (5 695 десятин 2 152 сажени[15], под воду ушли 141 дом и 312 юрт[16]. В 1862 году в ведомстве осталось 107 домов и 1 307 юрт[17]. Пострадали представители двух кударинских родов – Абзаевского и Второго Чернорудского. По истечении четырех лет после этого природного катаклизма документы фиксировали, что 1 048 человек (22,7%) кударинских бурят, потеряв жилье, были вынуждены скитаться по родственникам[18].

В дальнейшем, осознав невозможность ведения прежнего хозяйства, часть кударинцев вынуждена была мигрировать в соседние бурятские ведомства. Например, в 1876 году в Хоринском ведомстве (улусы Еравна и Кижинга) жили 42 кударинских бурята Абазаевского рода[19]. Как свидетельствуют документы, миграции происходили и в последующем, иногда принудительно – по решению Забайкальской областной администрации.

Экономическими последствиями землетрясения, после которого произошла череда ежегодных наводнений и падеж скота в 1870 году, были заметный упадок скотоводства, земледелия и ряда промыслов (извозный, охотничий), окончательное превращение рыболовства в основное занятие кударинцев.

Природная катастрофа повлияла и на динамику развития поселений. Вследствие землетрясения в ведомстве появилась масса бездомных бурят. Процесс зарождения новых улусов подстегивался наличием большого числа бездомных, желавших скорейшего обустройства. Если в 1856 году в ведомстве имелось 29 поселений, то, по данным 1876 года, количество населенных пунктов в Кударинском ведомстве значительно выросло – до 40[20].

До июня 1871 года административный центр Кударинского ведомства располагался в Хараузском селении, потом Степная дума была перенесена в Корсаковское селение.

Вслед за переносом постепенно перевозились на новое место и строились другие общественные здания. В 1875 году переехала туда Кударинская бурятская приходская школа, позже ставшая училищем. К началу XX века открылись еще два учебных заведения начального образования: Дуланская церковно-приходская школа, существовавшая при Часовенском миссионерском стане, и Хандалинская.

При Степной думе были построены тюрьма, сарай для пожарных инструментов и ледник. По сравнению с первой половиной столетия увеличилось количество кузниц с 20 в 1870 году, до 24 в 1888 году[21].

Кударинская Степная дума возглавлялась Главным родоначальником – тайшой. Во второй Главе «Положения» - «Об обязанностях в отношении управления и выборах» - закреплялся наследственный принцип передачи должностей в родовой иерархии, существовавший раньше по нормам обычного права кударинских бурят, и выборный принцип, который был введен Уставом 1822 года.

Так в параграфе 3 второй главы «Положения» указывалось: «Главный родоначальник, Тайша, заседатели степной думы и родовые головы, старосты или наследуют свои должности поколенно, или избираются обществом, смотря по праву, какое они получили от предков: в первом случае в такой постепенности …».

В следующем, 4-ом параграфе было конкретно записано: «Право наследия в должностях не теряется никогда, и после служения лиц, относивших службу по выбору, могут на означенном выше порядке вступать в управление родственники прежних служивших по наследству лиц», что закрепляло принцип наследственности в передаче власти как ведущую правовую норму[22].

Должностные обязанности главные тайши, будучи состоятельными людьми, выполняли на общественных началах, поэтому простолюдины объективно не имели возможности и ресурсов выполнять их. Тайши часто вынуждены были использовать собственные средства на исполнение общественных нужд.

Круг обязанностей тайши был достаточно широк, и на нем лежала ответственность за состояние дел в ведомстве как перед своими родовичами, так и перед русской администрацией. Работа была трудной, связанной с постоянными разъездами, так как территория Кударинского ведомства охватывала села и улусы, расположенные на значительном расстоянии и на островах.

По Уставу 1822 года должностные лица органов Степного управления, кроме письмоводителя и его помощника, не должны были получать финансовое вознаграждение — жалование -  за свою работу, которая рассматривалась как общественная служба. В этой связи в российском законодательстве была предусмотрена система материальных и моральных поощрений должностных лиц за успешную службу.

Учитывая роль и значение родоначальников в укреплении системы управления инородцами, царская администрация старалась всячески мотивировать их служебное рвение в исполнении служебных обязанностей. Для этого у администрации имелся значительный арсенал моральных и материальных средств поощрения родоначальников.

Наиболее распространенными формами морального поощрения должностных лиц были и другие знаки внимания царской администрации — Благодарности, Дипломы, Аттестаты, Похвальные листы, Признательности, оружие (кортики в серебряной оправе), часы, украшения, дорогие, отделанные золотом костюмы (кафтаны), дорогое сукно на изготовление костюма.

Наиболее распространенными наградами представителей бурятской элиты были медали, золотые и серебряные, которые в наградной системе Российской империи считались менее престижными. Бурятским родоначальникам также присваивали звания губернских секретарей, коллежских асессоров, коллежских регистраторов, сенатских регистраторов, титулярных советников, надворных советников. В гражданской службе потомственное дворянство приобреталось чином 8-го класса — коллежский асессор, а чин коллежского регистратора (14 класс) давал право на личное дворянство[23].

Таким образом, система поощрений и признаний была направлена на закрепление высокого социального статуса представителей местной элиты и укреплению ее авторитета среди родовичей. Кроме того, это способствовало дальнейшей успешной интеграции инородческих элит в российское общество[24].

Первым главным тайшой Кударинской Степной думы по общественному приговору от 29 марта 1827 года был избран родович Абзаевского рода Хамаган Дамбуев (1793-1852), «…имеющий от рода 30 лет, который поведения хорошего и испытанной честности и должность сию отправить может без упущения…».

Хамаган Дамбуев прослужил тайшой двадцать пять лет и умер в возрасте 59 лет в 1852 году.

После смерти Хамагана Дамбуева общественным приговором от 29 апреля 1852 года главным тайшой Кударинской Степной думы «по наследству» был избран его сын Заяхан Хамаганов (1827-1895).

Заяхан Хамаганов происходил, как и его отец, из абызаевского рода, имел 25 лет от роду, «веры шаманской», грамотный[25]. Как считал историк И.А. Асалханов, он, очевидно, был не только вдохновителем, но и идеологическим редактором «Положения о степных законах и обычаях между инородцами Забайкальской области кудыринского племени существующих», о чем свидетельствует, в частности, то обстоятельство, что оно было подписано им[26].

Непосредственными источниками при составлении «Положения» послужили не только своды обычных прав, существовавшие в других бурятских ведомствах, но и нормы обычного права, бытовавшие у кударинских бурят.

Поводом для составления «Положения» послужила «выписка» свода законов Российской империи для Степной думы в 1859 году.

В приговоре «всех родов старшин и лучших родовичей» Кударинского ведомства от 10 января 1859 года так пояснялась необходимость разработки и принятия своего «Положения»: «По неимению при нашей кударинской степной думе свода законов постоянно встречаются недоразумения и затруднения по всем вообще оборотам управления ведомством, а особенно при разбирательствах между инородцами и другими людьми и при взысканиях с инородцев за разные их проступки, а также при решениях тех дел, которыя по закону предоставлены к решению инородческого начальства, а потому признали необходимым иметь при нашей кударинской степной думе свод законов, которым бы вполне можно было руководствоваться при всех вообще делах».

На выписку свода законов было собрано 40 руб. серебром, которые были высланы вместе с приведенным приговором начальству[27].

В «Положении», своего рода «конституции ведомства», были закреплены основополагающие нормы автономии этно-территориальной группы кударинских бурят, регулирующие ее жизнедеятельность, а также в нем отразились многие черты и особенности жизни и хозяйственного быта кударинских бурят, обусловленные их историческим прошлым и обособленным характером проживания.

После Заяхана Хамаганова главным тайшой был избран крещеный бурят Яков Константинович Березовский.

В 1869 году тайшой стал Сувор Соктоев, затем был период, когда правили двое тайшей: Яков Березовский во главе крещеных бурят и Заяхан Хамаганов – во главе некрещеных. Только в 1874 году тайшой был избран Андрей Бушин, заседатель Думы.

С 1878 по 1880 год должность тайши занимал Владимир Хамаганов.

С 1880-1883 год тайшой был Иван Заяханов-Хамаганов, сын Заяхана Хамаганова. После Ивана Заяханова – Хамаганова тайшами Кударинской Степной Думы были: Тимофей Григорьевич Новолодский, крещеный инородец второго Чернорудского рода, Митрофан Егорович Гашов, крещеный инородец Абазаевского рода, Семен Хамаганов; Илья Хамаганов, второй сын Заяхана Хамаганова.

Последним тайшой Кударинской Степной Думы был Прокопий Махатов, бурят Сборного рода, шаманского вероисповедания.

С переселением в Забайкалье кударинские буряты помнили о кровном родстве и не прерывали родственных связей с иркутскими бурятами. Часто ездили в гости к своим сородичам, приезжали на «главные тайлаганы».

Кударинцы, как отмечал известный бурятский историк И.А. Асалханов, в отличие от других забайкальских бурят, не приняли ламаизма и остались верными шаманизму. Однако в первой половине XIX века среди них довольно интенсивно стало распространяться христианское вероисповедание[28].

Так, в части Первой «Положения», Главе 1-ой «Об обязанности в отношении веры» параграф 1-ый гласил: «Каждый бурят, исповедующий шаманскую веру, доколе в оной пребывает, должен обряды ея исполнять в точности без лганости и уклонения, согласно с преданиями своего народа, обычаям его и следуя примеру родителей своих. Исповедуя веру сию, не должен уклоняться и переходить в Ламайскую веру или другие оной подобныя, кроме веры Христианской, принятие которой не только не возбраняется, но виновные в удержании принятия оной подлежат суду по законам Российской Империи»[29].

В «Положении», как следует из текста, был закреплен приоритет шаманской веры, которая была связана с традиционной обрядностью «с преданиями, обычаями и примером родителей» и должна была строго соблюдаться «в точности без лганности и уклонения». Однако при этом, исходя из необходимости исполнения законов и государственной политики Российской империи, переход в христианство «не возбранялся», а препятствование подлежало наказанию[30].

Крещение бурят, по мнению профессора Т.Е. Санжиевой, шло по государственной программе, основной целью которой было инкорпорирование титульных народов Сибири в пространство Российской империи. В XVIII веке правительство взяло курс на массовую христианизацию коренного населения[31]. Для того чтобы не вызывать противостояние, в 1720 году был подписан указ «О льготе новокрещенным от всяких сборов и податей на три года»[32].

«Инородческое население», принимая православие, получало льготу на срок три года, по истечении которого они обращались в другую церковь и вновь крестились, т. е. принятие крещения имело ярко выраженные меркантильные цели[33]. Эта практика была широко распространена среди предбайкальских бурят.

Христианизация бурят активизировалась с середины XIX века. В бурятских ведомствах стали строиться новые церкви и станы.

В Кударинском ведомстве к 1841 году были две миссионерские церкви: во имя святых апостолов Петра и Павла Кударинская Петропавловская и в честь вознесения Господня Кударинская Благовещенская. Крещеные буряты были причислены к Кударинской Благовещенской церкви, находившейся в Кударинском селении Ильинской волости. Кроме того, с 1821 года кударинские буряты должны были охранять Спасо-Преображенский монастырь, расположенный в селении Посольское. До этого монастырь защищали от грабежей нападений разных беглецов башкирские казаки, но после того как башкирский кордон был упразднен, игумен Филарет настоял, чтобы на караул вышли кударинские буряты[34].

Если в 1858 году подавляющее большинство бурят (4 407 чел., т. е. 96,3% кударинцев) ведомства были шаманистами, то в 1876 году крещеных насчитывалось 1 475 чел. (38%)[35]. Таким образом, результаты миссионерской деятельности Русской православной церкви были налицо и темпы интеграции бурят в культурное пространство Российской империи были значительны.

В 1900 году был издан закон «Главные основания поземельного устройства крестьян и инородцев Забайкальской области», закрепивший всем размер 15 десятин на душу, а через год, 23 апреля 1901 года, правительство утвердило Временное положение «Об устройстве общественного управления и суда кочевых инородцев Забайкальской области», согласно которому началась волостная реформа. Реформа упраздняла Степное управление, основанное на Уставе Сперанского 1822 года[36].

В ходе волостной реформы с 1 января 1903 года Кударинская Степная дума была ликвидирована и стала Кудара-Бурятским волостным правлением.

Кударинская Степная дума, просуществовавшая 80 лет, сыграла важную роль в истории кударинских бурят. Она стала эффективным социально-правовым инструментом этнической и политической самоорганизации, способствовавшим сохранению самобытности и укреплению этнической идентичности, росту национального самосознания, развитию социальных отношений, повышению хозяйственно-экономической активности анклава кударинских бурят.

Учитывая ее социально-культурное значение, следует признать ее социальным институтом самоуправления и этнической самоорганизации кударинских бурят, школой воспитания энергичных, образованных, деловых людей, обладающих государственным мышлением и подходом, чувством локтя товарища, настоящих патриотов своей малой и большой Родины. Среди ее выходцев много известных государственных и общественных деятелей, ученых и тружеников народного хозяйства Бурятии, внесших весомый вклад в государственное строительство, экономическое и социально-культурное развитие БМАССР - Бур. АССР - Республики Бурятия таких как Ченкиров И.В. – первый нарком финансов республики, Хахалов А.У. – первый секретарь обкома КПСС, председатель Верховного Совета республики, Болдогоев И.И. – журналист, партийный деятель, председатель Комитета по радиовещанию и телевидению, Булдаев С.Н. – председатель Совета Министров, Председатель Верховного Совета Бурятии, Бутуханов Н.В. – первый секретарь обкома комсомола, министр внутренних дел республики, Баженов С.М. – министр торговли республики, Дмитриев С.С. – министр просвещения Бурятии, Быков Н.И. – Управделами Правительства РБ, министр строительства и ЖКХ РБ, Мадуев Н.Ю. – министр культуры Бурятии, Ботоев Б.Н. – министр юстиции Бурятии, председатель Комитета Народного Хурала РБ, Булдаев В.Р. – председатель Комитета Народного Хурала РБ, президент МОД ВАРК, Кузнецов В.Ф. – депутат Госдумы ФС РФ, Мордовской П.С. – зам.министра внутренних дел Бурятии, зам. Председателя Правительства РБ, председатель Комитета Народного Хурала РБ, Балдуев А.Ц. – ректор БГСХА, Попов А.А. – ректор БГСХА, Моролдоев А.Ц. – партийный работник, зам. председателя Комитета Администрации ПП РБ, Махатов Б.В – краевед, кавалер орденов Ленина и Трудового Красного знамени, Борбоев Л.А. – верховный шаман Бурятии, известные ученые и профессоры – Ишигенов И.А., Соктоев И.А., Помишин С.Б., Мангадаев М.Н., Бабушкин С.М., Савельев Ю.С., Харжеев Ю.М., Махатов В.Б., Заяханов М.Ц., заслуженные артисты Бурятии - Карпова А.С., Кондашкина Н.И., Шабанов В.Н. - председатель Совета профсоюза работников сельского хозяйства республики, Румянцев А.Г. – народный поэт Бурятии и еще много руководителей предприятий и организаций Бурятии.

 

Елаев А.А. – главный архивист ГАРБ, д.и.н.

 

 

[1] История Бурят-Монгольской АССР. Т. 2. - Улан-Удэ, 1954. С.151.

[2] Курас Л.В., Жалсанова Б.Ц. Особенности формирования органов местного самоуправления бурят по Уставу об управлении инородцев 1822 г.  М. М. Сперанского в Иркутской губернии (1820–1840-е гг.) // Известия Иркутского госуниверситета. Серия «История» 2012. № 2 (3), ч. 1. С. 129–134 Онлайн-доступ к журналу: http://isu.ru/izvestia.

[3] Штернберг Л.Я. Буряты. // Формы национального движения в современном государстве. – СПб., 1910. – С.608.

[4] ГАИО. Ф. 24. Оп. 9. Картон 2687. Д. 23. Л. 131–136об. 1, л. 131–136 об.

[5] ГАРБ, ф. 5, д. 225, л. 54.

[6] Там же, д. 174, л. 17.

[7] Бадмаев А.А. Трансформационные процессы в жилищно-переселенческом комплексе кударинских бурят в первой половине XIX – начале XX века. // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2013. Том 12, выпуск 5: Археология, этнография.С.250.

[8] ГАРБ, ф. 5, д. 174, л. 8-8 об., 9.

[9] Там же, д. 222, л. 10 об.

[10] Там же, д. 174, л. 10 об.

[11] См.: «Материалы Забайкальской комиссии». Вып. 8, Спб., 1898, стр. 261-262.

[12] См. там же, вып. 7, стр. 222-224.

[13] Асалханов И.А. Об обычном праве Кударинских бурят // Труды Бурятского института общественных наук, Вып. 5. Серия историческая. БФ СО АН СССР. 1967.

[14] Штернберг Л.Я. Инородцы. // Формы национального движения в современном государстве. – СПб., 1910. – С.244.

[15] ГАРБ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 478. Л. 20.

[16] Там же. Ф. 5. Оп. 1. Д. 790. Л. 69.

[17] Там же. Д. 749. Л. 57.

[18] Там же. Д. 804. Л. 45.

[19] Там же. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1033. Л. 6 об.

[20] Бадмаев А.А. Трансформационные процессы в жилищно-переселенческом комплексе кударинских бурят… С.251.

[21] Там же. С.252.

[22] ГАЗК. ф. 1, оп. 1, д. 446, л. 26-84.

[23] Пурбуева Н. М., Содномпилова М. М. Система признаний и поощрений Российской империей бурятской родовой элиты XVIII–XIX вв. // Монголоведение. 2022. Т. 14. № 3. С. 501–513. DOI: 10.22162/2500-1523-2022-3-501-513. С.506.

[24] Там же. С.511.

[25] ГАРБ, ф. 5, д. 608, л. 6-8.

[26] Асалханов И.А. Об обычном праве Кударинских бурят // Труды Бурятского института общественных наук, Вып. 5. Серия историческая. БФ СО АН СССР. 1967.

[27] ГАРБ, ф. 5, д. 168, л. 2.

[28] Асалханов И.А. Об обычном праве Кударинских бурят // Труды Бурятского института общественных наук, Вып. 5. Серия историческая. БФ СО АН СССР. 1967.

[29] ГАЗК. ф. 1, оп. 1, д. 446, л. 26-84.

[30] Там же. Л.26-84.

[31] Санжиева Т.Е. Крещение бурят по материалам фондов Степных дум. // Православие и дипломатия в странах Азиатско-тихоокеанского региона: Материалы международной научно-практической конференции. (29.01.2015 – 30.01.2015, Улан-Удэ). Научн. ред.: Г.С. Митыпова, - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2015. - С. 77-83.

[32] Дулов А. В., Санников А. П. Православная церковь в Восточной Сибири в XVII ― начале ХХ в. Ч. I. ― Иркутск, 2006. 4, с. 251.

[33] Там же. с. 254.

[34] История Кударинской степной думы в документах Национального архива Республики Бурятия (1825–1903 гг.). ― Улан-Удэ, 2010. 6, с. 149.

[35] ГАРБ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1033. Л. 6 об.

[36] Елаев А.А. Бурятия: путь к автономии и государственности: Научное издание. – М.: Антал, 1994, - 176 с. С.21.